Народное движение 2018 года, которое назвали «революцией любви и солидарности», отстранило от руля власти группу, долгие годы сохранявшую власть посредством злоупотребления государственными рычагами, в лице Сержа Саргсяна и Республиканской партии. Им на смену пришло правительство, избранное волей народа, которое вскоре, в результате выборов, получило большинство мандатов в парламенте и сформировало правительство, по крайней мере легальность и даже легитимность которого не вызывает сомнений у широкой общественности. Так, в случае крайнего упрощения положения вещей можно сказать, что произошла рокировка: многолетняя оппозиция заняла место многолетней власти. Но эта формулировка, как мы отметили, крайне упрощает действительность, тем самым искажая её. Поэтому требуется новый словарный запас не только для того, чтобы объяснить реальность, а также для того, чтобы описать её или, как сказал бы бразильский педагог и философ Паулу Фрейре, чтобы «назвать мир».
Неслучайно, что в прошедшем году политически активные люди, в том числе — ряд новоизбранных депутатов и другие государственные чиновники, отказываются называть новых лидеров «властью», так как это слово давно приобрело отрицательный оттенок и ассоциируется с предыдущими правительствами, которые властвовали над широкой общественностью и угнетали её. Они утверждают, что, говоря о новом политическом руководстве, нужно использовать термины «правительство» и «правящая сила» хотя бы по той причине, что наконец претворилась в жизнь вторая статья Конституции РА, которая гласит: «власть принадлежит народу».
Если мы знаем, что государством управляет «правительство» и «правящая сила», то кто или что такое «оппозиция»? Можно ли назвать Республиканскую партию, уступившую власть народу, близкий круг президентов Сержа Саргсяна и Роберта Кочаряна «оппозицией» – словом, которое в последние годы приобрело более или менее демократический смысл и которое ассоциируется с борьбой за справедливость, хотя в традиционно демократической стране оно имело бы нейтральное значение. Неслучайно, что после революции эти силы всеми способами пытались представить себя «оппозиционерами», стремясь легитимизироваться при помощи этого слова. Уместно ли называть оппозицией их и тех членов политического общества и те политические единицы, которые долгое время боролись против той же партии (РПА) и её окружения, терпели лишения и даже сегодня стремятся оставаться в позиции, критикующей правящую власть? Чтобы «назвать мир», мы предлагаем выйти из магического круга традиционной пары «оппозиция-власть», особенно потому, что сегодняшний армянский мир намного разнообразнее, и не всё предсказуемо и предопределено, как во время предыдущих режимов, которые Эрих Фромм назвал бы «некрофилами» за механический подход к жизни и за отношение к людям, как к вещам: «Воспоминание, а не переживание, обладание, а не бытие: вот что учитывается. Некрофил может вступить в отношение с кем-то — цветком или человеком, если он обладает им; поэтому угроза его обладанию означает угрозу ему самому; если он теряет то, чем владеет, он теряет контакт с миром… Ему нравится контролировать, и этим он убивает жизнь...» (Э. Фромм, «Душа человека», 1966).
Достаточно ли противодействовать правящей власти, чтобы удостоиться «лавров оппозиции», как утверждают лидеры РПА (особенно в период выборов в декабре)?
Или «обесчещивает» ли человека поддержка того или иного действия правительства, чего страшатся некоторые люди, долгие годы представлявшиеся с позиций радикальной оппозиции? Итак, как отличить силы, оказывающие либо пытающиеся оказать влияние на политическую жизнь, исходя из какого принципа позиционировать себя в социально-политических отношениях и как сформулировать свою позицию? На эти вопросы можно найти множество ответов, если мы перестанем смотреть на мир сквозь призму понятия «власть-оппозиция». Предлагаю рассмотреть каждую единицу социального и политического поля в несколько ином ракурсе. Особенно важно судить о них по действиям и деятельности.
Для того, чтобы назвать социально-политический мир, мне ближе по духу противопоставление сектантского и радикального, предложенное Паулу Фрейре. Согласно Фрейре, то, что подпитывается фанатизмом, мифизирует действительность, а значит, отчуждает и делает её ложной и, следовательно, неизменной: это является сектантским подходом. Напротив, радикализм подпитывается критическим духом и всегда является созидательным, критикуя, освобождает, преданно стремится преобразить реальность. Радикал не попадает в ловушку субъективизма, а сочетает его с объективизмом и благодаря их диалектическому единству создаёт знание при помощи действия и действие при помощи знания. В то время как приведённая выше цитата Фромма превосходно показывает, чему стоит противостоять, Фрейре настолько же превосходно даёт описание человека, который пытается сопротивляться повсеместному контролю над жизнью и человеком:
«Радикал, приверженный освобождению человека, не становится пленником «цикла определённости», в котором реальность также заключена в тюрьму. Напротив, чем более радикальна личность, тем всестороннее она входит в реальность, чтобы, полнее познав её, лучше преобразить её. Этот индивид не боится противостоять, слышать, видеть мир в истинном свете. Этот индивид не боится встречаться с людьми или вступать с ними в диалог. Этот человек не считает себя собственником истории или освободителем угнетённых, а посвящает себя борьбе на стороне людей». (Паулу Фрейре, «Педагогика угнетённых», 1970).
В случае рассмотрения единиц политических и общественных полей с вышеупомянутых ракурсов мы увидим, что слово «радикал/радикальный» лучше всего описывает людей и группы, честно борющихся за свободу и справедливость, будь они в условной оппозиции или у власти. А стремление к надзору, стагнации и неизменности реальности делает людей и группы «сектантами» и препятствует очеловечиванию людей и преобразованию жизни. Сопротивление гражданина «кумовству» является ярким примером этого противопоставления. Эта призма помогает объяснить современные установки, найти своё и сформировать его.
Приведём одно соображение для читателя, избегающего слова «радикал». По крайней мере, согласно формулировке автора этих строк, в то время как «экстремисту» свойственно горизонтальное движение — максимально удаляться до края поверхности, убегая от реальности, «радикалу» свойственно стремиться к глубине, ко дну явления, с целью познать и преобразовать реальность оттуда.
Автор — Цовинар Назарян
06-05-2019
